Харцызск сегодня Эксклюзив Афганистан: «Я остался майором Советского Союза…» - А. Милько, гл. редактор ТВ Сфера


В № 6 от 7 февраля газеты «Панорама» и на страницах нашего сайта был опубликован рассказ «Охота», в котором очень ярко и точно описан эпизод военных действий во время Афганской войны. В горах душман, сидящий в засаде с дальнобойным пулеметом, охотится на советские вертолеты. Однажды ему удается осуществить замысел, и наш Ми-6, как сраженная птица, валится с высоты. Летчики совершают вынужденный прыжок с парашютом, их прикрывает вертолет сопровождения. История написана так динамично и в таких деталях, что выглядит как кинематографический сценарий. И нет сомнения, что автор рассказа пережил всё это сам...

Александр Милько - майор Советского Союза

Так и есть — это небольшое произведение написал военный летчик, который в 1985-1986 гг. служил в качестве штурмана вертолета Ми-6, выполняя интернациональный долг в Республике Афганистан. На его счету 253 боевых вылета. Ныне он работает главным редактором харцызского телеканала «ТВ Сфера». Это Александр Милько. И сегодня мы для читателей публикуем его интервью.


«ОТЕЦ ОСВАИВАЛ МИГ-15»

- Александр Борисович, в ваших рассказах, а их у вас несколько, очень заметен элемент автобиогрифичности ..

- Да, в них все доподлинно. Я это сам прочувствовал, лично видел или слышал от сослуживцев. Все правда, никакого вымысла.

- А как вы стали военным летчиком?

— Тут все просто. Мой отец, Борис Иванович Милько,— летчик, участник Великой Отечественной войны, летал на ИЛ-2. Застал, правда, самый краешек войны, в 1945-м воевал под Кёнигсбергом. После войны осваивал первые реактивные истребители МИГ-15 под Южно-Сахалинском. Воинская часть в поселке Сокол там и сейчас есть. Этот самолет изготавливали на заводе в Комсомольске-на-Амуре, поэтому и испытывали его на Дальнем Востоке. Отец одним из первых получил допуск на полеты на МИГ-15. Потом его перевели на службу в Белоруссию, Гродненскую область, в город с поэтическим названием Лида. Именно там я и родился. Храню как семейную реликвию замечательные стеклянные елочные игрушки и хрустальные бокалы, изготовленные на Гродненском стекольном заводе и привезенные на Донбасс.

Вскоре папа попал под сокращение по известному приказу Хрущева, который инициировал сокращение Вооруженных сил СССР на треть. Появились ракеты — авиацию порезали. Отцу предлагали разные должности, не связанные с военным делом, но он отказался и вернулся с семьей к родителям — в родной Харцызск. Мне было тогда 2 года, так что я тоже считаю себя коренным харцызянином.

Отец поменял несколько работ, но военная жилка взяла верх, и он стал преподавать в СШ № 5 начальную военную подготовку. Проработал там 17 лет. Бравый офицер, всегда подтянутый, требовательный. Гонял пацанов на своих уроках, учил их, а они только благодарны ему были, особенно когда потом проходили службу в армии. Очень пригодилась им выучка!

Отец глубоко интересовался военным делом, выписывал «Военное обозрение», «Красную звезду» — такие газеты и журналы всегда были в доме. К нам часто приезжали друзья отца по службе, я слышал их разговоры, читал военную литературу. Борис Иванович стал инициатором интересного дела — сейчас бы его назвали проектом «Девять героев». Он и его товарищи решили разыскать в большом Харцызске (тогда в него входили еще Кировское и Ждановка) всех Героев Советского Союза. Отец активно этим занимался, у него была большая переписка. Оказалось, что их всего девять. Из них Степан Николенко был танкистом, Александр Оленин из Ждановки — пехотинцем, остальные семеро — летчики. В советское время в нашем парке сделали аллею этих героев, там находились девять больших портретов.

Дружеские отношения сложились у отца с одним из этих героев - Владимиром Федоровичем Шалимовым. Помню, он приезжал к нам, и они отправлялись на рыбалку на замечательном отцовом мотоцикле К-750. Бывало, и меня брали. Я удил рыбу и одним ухом слушал их разговоры - интереснейшие истории из военной жизни.

Вся эта атмосфера, конечно не смогла оставить меня равнодушным к летному делу. Безусловно, я с детства мечтал стать летчиком.


ЛЁТНАЯ ГЕОГРАФИЯ

Решил поступать в Харьковское летное училище, хотелось попасть на истребитель. Но в Донецке «тормознули» — по здоровью негоден. Расстроился, конечно, потом подумал, посоветовался с батей и поехал в Ворошиловградское военное училище — в надежде, что у них к здоровью меньше претензий. Там был факультет штурманов наведения, нелетный, где фактически готовили авиационных военных диспетчеров. Вот туда и я рассчитывал попасть, но и там меня «зарезала» медкомиссия по трем пунктам.

Год поработал в Харцызске — в Доме пионеров руководил эстрадным кружком — у нас было ВИА. Три группы— младшая, средняя и старшая. В школьные годы я окончил музыкальную школу, играл на разных инструментах.

- Но мечта быть летчиком не оставляла?

— За этот год подготовился: сходил на операцию — выправил носовую перегородку, так как это была основная претензия врачей. И поехал опять в Ворошиловград. Каким-то чудом я прошел, да еще на летную специальность!

Так я отучился на факультете военно-транспортной авиации Ворошиловградского высшего военного авиационного училища штурманов имени Пролетариата Донбасса — так называлось тогда это учебное заведение. Очень символично, что именно его, а раньше это была Луганская школа летчиков, закончил мой отец. Более того, и я, и он жили в одной и той же казарме!

Он поступил в эту школу в 1941-м. Еще старшеклассником занимался в ДОСААФ и лучших выпускников отправили в ближайшую школу летчиков — в Луганск. В начале войны школа перебазировалась в Уральск. Но там не летали — не было ни топлива, ни матчасти. Просто занимались зубрежкой. Тогда отец с приятелем удрали — на фронт, под Сталинград...

- А каким было ваше первое место службы?

— Я хорошо сдал зачетный полет и мне предложили службу в Иваново, областном центре, где стоял полк «Антеев». Но, как случалось в те времена, меня обошли более пронырливые сокурсники. А я попал в Могочу (дыра дырой! ), в Забайкальский военный округ, да еще на вертолеты, к чему я, по большому счету, не готовился. Я же учился на АН-12. Летая на нем весь 4-й курс — в городе Жданове, нынче Мариуполь. Там стоял наш учебный полк, и мы летали над морем...

После службы в Могоче была Калоча, это в Венгрии, а затем Магдагачи, в Амурской области. Вот такое созвучие! Дальше была служба в Афганистане — Кандагар. Потом вернулся в Магдагачи, а закончил службу в Телави, в Грузии.

- Какая интересная география!

— Да, пришлось поколесить. А если учесть, что я вокруг все облетал в радиусе примерно 1000 километров, то, можно сказать, «был» во многих городах. Ну, видел с воздуха, тоже неплохо.


«ПРИХОДИЛОСЬ ОТСТРЕЛИВАТЬСЯ»

- B Афганистан вас отправили по приказу?

— Да, приказы не обсуждают. Это моя обязанность, я учился, меня к этому готовили. Служил там с сентября 1985-го по ноябрь 1986-го. Мы прибыли целой эскадрильей — 12 экипажей, это была смена личного состава. А вертолеты были там, мы их принимали. Когда наши бортмеханики увидели эти машины, схватились за голову! В Союзе вертолеты - содержались по всей строгости регламента, а тут — настоящие боевые машины, видавшие виды, с пробоинами, в пыли. Но они нас не подводили, летали исправно. Ми-6 — транспортный вертолет, кстати, самый тяжелый и грузоподъемный транспортник был в мире долгие годы, мог брать груз до 12 тонн.

Александр Милько, штурман вертолёта Ми-6

Все вертолёты были в пробоинах

Многие вертолёты были с пробоинами

- У вас были боевые задания или выполняли транспортную работу?

— Возили в основном грузы, вооружение, снаряды, двигатели, даже КРАЗ в разобранном виде. Ну, все что нужно для обеспечения военного контингента. Приходилось и тела погибших вывозить в наше расположение.

Надо понимать, что все полеты над территорией Афганистана — за пределами охраняемой зоны аэродрома, - считались боевыми. Потому что противодействие с земли было, как по транспортникам, так и по всем другим машинам.

- Вертолет был вооружен? Было ли у вас личное оружие?

— На вертолете — стационарный пулемет. Личное оружие — обязательно. У меня был автомат АКСУ, укороченный, компактный.


Случались моменты, когда надо было отстреливаться. Дважды приходилось заходить на вынужденную посадку, вступать в бой. Садились и на чужой территории, когда летели из Хоста и нам пробили масляный бак. Летели низко, на бреющем, по ущелью. Плюхнулись, посмотрели — взлететь не сможем. На связь выйти тоже не можем— горы вокруг. Видим — по тропе ущелья уже идут за нами. С другой стороны тропы едет танк, старый советский Т-62. Кто в нем? Ведь мы на вражеской территории.

Залегли, приготовились к бою. Тут танк как даст залп! Снаряд проходит над нашими головами и взрывается, угодив в склон горы. Что нам делать? Будем отстреливаться, сколько протянем, а потом... Против танка выбор невелик. Он подъехал ближе, сзади подходят какие-то люди. Тут открывается люк, и танкист кричит на ломаном русском: «Эй, шурави, выходи!» Что, сдаваться?! Черта с два. А он вылезает, машет рукой. Ну, думаем, дух бы не вылез под наши пули. Значит, афганец из «царандоя» — местной армии, свой.

Как оказалось, танк стоял на блокпосту и солдаты увидели, как мы свалились. Засекли они и духов, идущих по наши души. Вот и решили нас спасти. А тем залпом дали отпор вооруженным бандитам, которые открыли по нам огонь - из танка были видны вспышки на горе...


«ЗА СБИТЫЙ ВЕРТОЛЕТ ДУШМАНАМ ДАВАЛИ ОГРОМНЫЕ ДЕНЬГИ»

- А когда американские «Стингеры» появились?

— Как раз в это время. Кстати, один из первых «Стингеров» полетел в сторону нашего вертолета. К счастью, промахнулся — расчет на земле был еще плохо подготовлен. К тому же, наш радист заметил на земле стартовую струю дыма и пыли, закричал. Мы летели достаточно высоко, тысячи две - две с половиной, и успели отклониться - сделали резкий разворот со скольжением вниз, и ракета, оборудованная тепловой ловушкой, перенастроилась на солнце и пролетела мимо.

В нашей эскадрилье два вертолета были сбиты «Стингерами». В обоих случаях экипаж выпрыгнул с парашютами, но один человек, мой друг, то же штурман, всё же погиб — сгорел заживо. Ракета попала под топливные баки, топливо вырвалось прямо через кабину штурмана к летчикам. Они отклонились и выпрыгнули, а он не успел...

- Ваш вертолет тоже однажды сбили? Вы так точно описали, в рассказе...

— Да, из ЗГУ — зенитно-горной установки, пушка 23 миллиметра. Скорее всего, китайского производства, они тоже поставляли оружие в горячую точку. Мы возвращались домой, в Кандагар из Шинданда, обычный транспортный маршрут. И тут бац! - нас страшно затрясло. Никакого взрыва мы не слышали. Вертолет стал неуправляем и начал заваливаться. Как потом выяснили, нам отстрелили лопасть хвостового винта. Началась разбалансировка, масло попало на горячую часть двигателя, повалил черный дым. Ведомый закричал по рации — горишь! Очень быстро развилась катастрофическая ситуация, и командир приказал покинуть вертолет. Все попрыгали, 4200 метров было абсолютных, но минус горы - в общем, тысячи две наберется.

- И вас могли перестрелять с земли!

— Мы довольно долго болтались в воздухе, было время осмотреться... Увидели — за нами, явно, ехала «Тойота» с пулеметом на борту. Но тут нас догнало наше сопровождение: все перевозки Ми-6, как правило, сопровождались парой вертолетов Ми-8 для боевого охранения. Вот наши друзья с Ми-8 стрельнули по той машине — не попали, но отогнали. Один из пары вертолётов остался кружить, а второй подсел, забрал наш экипаж.

- А какой груз вы везли?

- Две с половиной тонны сгущенки и еще какие-то продукты. Потом наши техники ездили изучать место падения вертолета. Представьте: пустыня, ровная как стол, черная воронка с обломками, а посередине - гора баночек сгущенки с синими этикетками. Правда, за пару дней эти баночки исчезли - растащили местные жители.

Место падения вертолёта

- Но это же так затратно - на пару тонн продуктов использовать три вертолета!

— По земле, машинами, еще затратней и рискованней, больше сил надо выделять на охрану. Колонна на горной дороге очень уязвима. А мы в воздухе, причем маршрут все время чуть меняется, чтобы с земли не могли просчитать заранее. Там за сбитый вертолет давали огромные деньги.

- Если вернуться к рассказу... Оказывается, не все душманы были идейными, многие просто хотели заработать.

— И таких было огромное число. Шли воевать под давлением обстоятельств, семью кормить-то надо. Отсталая страна, бедность страшная. Нет, конечно, можно пойти в народную армию — «царандой», но там и денег меньше, и неизвестно, как соплеменники к этому отнесутся, ведь важно, где осталась семья, кто контролирует район проживания.


«ТАКТИКА НЕПРАВИЛЬНАЯ»

- Александр Борисович, сейчас, по прошествии трех десятков лет, высказывают много разных версий по поводу участия Советского Союза в Афганской войне.

Во-первых, СССР таким образом, во время «холодной войны» защищал свои границы и безопасность страны, не допустил развёртывания там американских баз и одновременно пытался создать близкого союзника по социалистическому лагерю.

Во-вторых, что война была с самого начала бесперспективной, и нечего было отправлять на погибель наших ребят.

В-третьих, что СССР, помогавший удерживать там социалистический строй, сделал много для страны - строил заводы и фабрики, многоэтажные жилые кварталы. А выведя войска, предал почти уже братьев, - ведь после вывода власть вернулась к талибам.

Как считаете, что вернее?

— Думаю, все эти версии во многом верны. Мирные афганцы до сих пор вспоминают добрым словом «шурави» - советских солдат и специалистов. И до сих пор живут в построенных нами домах. То, что мы зашли туда, — правильно, а тактика была неправильная. Я, конечно, не большой военачальник, но, думаю, нам надо было тогда сосредоточить все ресурсы для надежной защиты городов и границ Афганистана. Они обширные, но по большей части проходят в горах и непроходимые. Самое важное — наглухо перекрыть границу с Пакистаном и Ираном, откуда рекой поставлялось оружие.

И не надо было заниматься внутренними разборками в стране, делать зачистки аулов, ведь с боевиками под огонь попадали и мирные жители. Пусть бы это взяла на себя армия ДРА. Может, тогда исход был бы другой. А то, что вывели войска, — считаю, у горбачевской власти просто не хватило политической воли довести все до ума, предатель привел к предательству. Кроме того, в стране шел разлад, накопились внутренние проблемы...


«СМОГ БЫ И БЕЗ КАРТЫ ЛЕТАТЬ»

- Говорят, летчики очень суеверны. У вас был какой-нибудь талисман?

— Нет, я не верующий и не суеверный. Но у многих действительно были какие-то талисманы — маленькие «фенечки». Считалось плохой приметой бриться перед полетами, но в армии, вообще-то, неопрятный вид не поощряется. Боялись фотографироваться перед полетом — дескать, эта фотография может быть последней. Нельзя говорить «последний полет», а только «крайний»...

- В любимом кинофильме миллионов «В бой идут одни «старики» капитан Титаренко говорит: «Я по этому маршруту смогу через сто лет без карты летать». А вы - через 30 лет - смогли бы?

— Кстати, как раз недавно об этом думал. Смог бы? Конечно. Первый раз летишь по карте, второй раз - увереннее, третий раз просто подглядываешь, а потом — уже на память знаешь всю местность. До сих пор помню все детали. Дома, в Союзе, ориентировались в полете по населенным пунктам, а в Афгане — в сторону Гиндукуша - скалы, скалы, скалы, на юг - пустыня, пустыня, пустыня. Лететь скучно и трудно. Многое зависит от мастерства летчика, ну и штурману работы хватает.


- А чем для вас лично было участие в Афганской войне? Подвигом, работой или испытанием? С какими чувствами вспоминаете Афган?

— Просто место службы. Одно из многих, где приходилось служить Родине, честно выполняя свои обязанности.

А еще — гордость. Потому что я не сдрейфил, я не ныл, я выполнил все поставленные задачи, а это 253 боевых вылета. Я поднял там свой профессиональный уровень, потому что много летал, накопил огромный опыт, причем специфический. Это было реальное испытание. Я побывал в опасных переделках и понял, что у меня достало внутреннего духа встать и стрелять, когда пули рядом свистят. Конечно, любой человек, и я тоже, боится быть убитым, но я с этим справился. Я реализовался как офицер, как мужчина, я помог Родине.

- Почему же вы не продолжили военную карьеру?

— Последнее место службы — Телави. Мне очень нравилось летать. Но с годами я стал расти по должности, получил звание майора, появились другие обязанности, стал меньше летать. Следующая ступень вообще лишила бы меня полетов. Административная работа меня не радовала и никогда не была интересна. Я ушел из армии в 1991 году. Зачитали приказ, жду машину — завтра домой. В части обсуждаем последние новости — ГКЧП, «Лебединое озеро»... Это было 19 августа.

- Сейчас, в запасе, звание, конечно, повыше?

— Через какое-то время после увольнения мне прислали письмо из харцызского военкомата с предложением принять очередное воинское звание подполковника. Пришел, а там говорят: чтобы получить новое звание, нужно принять присягу Украине.

- Приняли?

— Нет. Я остался майором Советского Союза...

С военным летчиком и коллегой-журналистом беседовала

Татьяна ТРЕТЬЯКОВА,

Фото из личного архива А.Б. Милько.

По материалам Харцызского еженедельника "ПАНОРАМА"


Прочитать рассказ Александра Милько "ОХОТА" можно по ссылке: http://xvesti.ru/blog/4904-the-hunt-is-dedicated-to-the-30th-anniversary-of-the-withdrawal-of-troops-from-afghanistan.html


Другие публикации рубрики ЭКСКЛЮЗИВ И АНАЛИТИКА
Во время фашистской оккупации в Донецке (Сталино) было своё гетто
Истории о «собачей жизни» в Харцызске
Ещё один зимний поход велотурклуба «МТБ Харцызск»



Харцызск - новости, события, люди

Яндекс.Метрика

Ежедневно, круглосуточно, РИА «Харцызск Сегодня» представляет самые "горячие" актуальные, социальные, криминальные новости дня. Новости непрерывно появляются на странице «Харцызск сегодня». Причем мы обеспечиваем пользователей, не только сообщениями о самих событиях, но и вдумчивой аналитикой, комментариями, прогнозами развития событий.

Copyright © XVESTI.RU 2013 - 2024  Эл. почта: xvestnik@mail.ru

ВНИМАНИЕ! РИА "Харцызск Сегодня" может содержать материалы, для лиц, старше 16 лет!